26 октября – 175 лет доктору зоологии и анатомии, преподававшему в Крымском университете в самые трудные годы истории полуострова
Речь пойдёт о Карле Эдуардовиче Линдемане, который боролся с политическими и сельскохозяйственными вредителями без оглядки на цвет власти.
Интерес к короедам
Карл Линдеман родился в Нижнем Новгороде. В некоторых источниках указывают, что дед его, барон фон Фрей, являлся лейб-медиком российского императора Павла I. Но вот беда, в списке лейб-медиков этого государя данная фамилия не числится. Против теории о приближенности предка Линдемана к царскому дому работает и тот известный факт, что первым из семейства на ПМЖ в Россию приехал отец Карла Эдуардовича, Густав Магнус Эдуард Линдеман. Перекочевал он из Дерпта (на сегодняшний день это Тарту, второй по численности после Таллина город Эстонии) и обосновался в Нижнем Новгороде, где организовал частную медицинскую практику.
Карл учился везде понемногу, но отнюдь не как-нибудь. После окончания нижегородской гимназии в 1859 году он решил пойти по стопам отца и поступил на медицинский факультет Казанского университета. Потом, в 1860 году, перевёлся в Московский университет, где оттачивал интеллект под крылом профессора П. П. Эйнбродта и где, собственно, закончил курс. Но вдруг сделал полный круг и вернулся на родину предков. Правда, не насовсем, а чтобы пройти проверку на прочность знаний в тамошнем знаменитом университете.
Дерптский университет историки называют «мозгом и движущим жизненным центром» города. И не напрасно. Это учебное заведение дало науке много ярких имен, начиная с эмбриолога Карла Эрнста фон Бэра (который, кстати, оказывал Линдеману протекцию) и заканчивая светилами оперативной хирургии Николаем Ниловичем Бурденко и Николаем Ивановичем Пироговым. После успешной сдачи экзамена на степень кандидата естественных наук Карл Линдеман пополнил этот список неординарных личностей.
В конце 1865 года Карл Эдуардович получил должность ассистента по кафедре зоологии в московской Петровской сельскохозяйственной академии, а в 1870 году, после получения звания магистра за сочинение «О географическом распространении жуков в Российской империи» – должность экстраординарного профессора. Но спустя полтора десятка лет, защитив в Московском университете докторскую диссертацию «Монография короедов России», Линдеман внезапно подался в политику. И это не шутка. Экстраординарный профессор полагал, что для политика знание о том, как эффективнее всего бороться с короедами, бесценно.
Саранча идёт по следу
Сегодня все, кто намерен успешно защитить свой научный труд, начиная от курсовой работы и заканчивая докторской диссертацией, должны убедить своих оппонентов в её актуальности. Линдеман им в этом смысле не пример. Его работы были слишком актуальны. И в практическом, и даже в политическом смыслах. Он тщательно выискивал проблемы, а проблемы с не меньшим тщанием выискивали его. Едва он успевал опубликовать статью, где убеждал российское общество в лояльном отношении к России и политической благонадёжности немецких колонистов, как власти начинали прикручивать в отношении их гайки. Стоило ему создать труд о борьбе с саранчой в том или ином регионе, как саранча там непременно появлялась. Линдеман писал о том, как победить саранчу в Донской и Кубанской областях, в Орловской, Тамбовской, Уфимской, Воронежской, Саратовской, Тобольской и Черниговской губерниях.
Прошли годы. Страна пережила революции, многократные смены правительств и приоритетов. Но Линдеман остался прежним. И, когда он отправился в Крым, саранча последовала за ним. Любимая проблема снова требовала решения. В этом плане не изменилось ничего.
Правда, на полуострове Карлу Эдуардовичу не пришлось думать о своей излюбленной теме номер два – проблеме колонистов. Неожиданно для себя он даже получил от своей причастности к вопросу неплохие дивиденды. Благодаря Крымскому союзу южнорусских колонистов, Линдеману, как «гражданину германской расы», оказывалась помощь из Германии и он не голодал, в отличие от большинства крымчан того времени.
Дело – табак
В 1921 году Карл Эдуардович Линдеман был избран профессором агрономического факультета Крымского университета; затем – естественного отделения физико-математического факультета; в 1922-23-м – Крымского сельскохозяйственного института; в 1923-25–м – Крымского института специальных культур. Все эти годы он занимался не желавшей давать ему покоя саранчой, а заодно изучил и вредителей табака.
«Нередко неопытные хозяева смешивают яички саранчи с яичками других насекомых и поднимают фальшивую тревогу. Чтобы своевременно принять надлежащие меры, прежде всего необходимо сделать точное определение», – таков главный совет от Линдемана всем сегодняшним борцам с сельскохозяйственными вредителями.
Действительно, саранчу и борьбу с ней Карл Эдуардович исследовал настолько досконально, что и сегодня его труды используют для написания «инновационных» диссертаций на аналогичную тему. Не забывает о своём «биографе» и саранча. Не даром же этот, юбилейный для Линдемана год был ознаменован появлением в Джанкойском, Перовомайском и Белогорском районах полуострова марокканской перелётной саранчи. Вредителя выявили на площади в 19 гектаров. Как он там очутился? Что делал? Может, праздновал? А теперь главный вопрос: что предпринимать простым смертным, если заграничная нечисть снова разгуляется?
В данном контексте хочется повторить слова, что писал журнал «Наука и жизнь» в феврале 1893 года об одном из трудов Линдемана, изданном учебным магазином «Начальная школа» Е. Н. Тихомировой: «По обычаю, цена баснословно дешевая: за 45 страниц текста с рисунками и изящной обложкой восемь коп. К предстоящему лету не мешало бы запастись ею всем лицам, стоящим близко к народу в тех местностях, которыя подвергаются нападению… саранчи».
